В общем, тут такое дело, дорогой дневник. Я поняла, что никогда этот совместный упорос не будет отредактирован до конца всеми сторонами процесса, так что решила взять дело в свои руки. Эта, накуренная еще далеком сентябре зарисовка по мотивам «Над облаками» и «Травы над Понтаром» под названием «Замок Любви» представляется в моей редакции. Так как всего авторов у «Замка Любви» аж целых три, то варианты соавторов могут отличаться (ну если они решатся допилить его). Ах, да, соавторы мне разрешили вывесить ее в дайри, и нотариально заверенные скриншоты имеются
Название: Замок Любви
Авторы: imirel, bettelgeyze и A_Coronaria
Жанр: укур и упорос
Предупреждения: укур и упорос
читать дальше
Горячий пар щипал нос, отчего слезились глаза, уши горели, а пот тек буквально в три ручья. Промерзшие и усталые кости ведьмаков блаженно ныли, впитывая влажный жар. Баня в Каэр Морхене была знатной.
— Слышь, Эскель, а у твоей чародейки сиськи настоящие? — внезапно спросил Ламберт, похабно подмигивая Эскелю.
— Ламберт, заткнись...
— Но ты знаешь, что эти ведьмы могут наколдовать такую иллюзию, что даже на ощупь не отличишь?
— Неужто тебе Геральт рассказывал? ― спокойно спросил Эскель.
— Нет, не Геральт, — Ламберт сделал вид, что очень занят намыливанием.
Снаружи раздался зычный вой Золтана Хивая, который с нетерпением ожидал своей очереди на помывку:
«А над Понтаром трава высока,
Из травы торчат два теплых носка,
Синий свесился с куста шаперон,
Так Вернон Роше ужасно влюблен».
Песенка резко прервалась, что-то неясно прорычал темерский командир и, судя по смачному шлепку, за остроумие краснолюд получил подзатыльник. Видимо, помыться хотел не только Хивай. Ламберт паскудно заржал.
— А какая разница, Ламберт, — подал голос из своего угла Геральт, — если ты все равно не отличаешь, где иллюзия, а где нет? У Кейры не иллюзия, не бойся.
— Мне Йен говорила, — поспешно добавил он.
— Да-да, конечно, Йен. Так мы все тебе и поверили, красавчик, — неприятно усмехнулся Ламберт.
— Можешь проверить, — Геральт не остался в долгу и тоже ухмыльнулся.
— У Меригольд, наверное, тоже не иллюзия, — хмыкнул Эскель. — А, Геральт? Что на этот счет говорила Йен?
— Я думал, ты уже сам проверил, Эскель. Она так за тебя хваталась...
— И вообще, мы сюда мыться пришли или сиськи обсуждать? — Эскель спешно отвернулся.
— А ты что, Эскель, ртом моешься? — Ламберт окатил себя из шайки. — Одно другому не мешает. Особенно истории красавчика. Особенно про сиськи, — добавил он, отплевываясь.
— Особенно про сиськи Кейры Мец, ты хотел сказать, — усмехнулся Геральт.
— Особенно про ее, красавчик, — Ламберт нахально посмотрел на него.
— И что тебе еще рассказать? — Геральт поудобнее устроился полке. — Спрашивай, не стесняйся. Предупрежден — значит, вооружен, как говорит Весемир.
— Так-так, — Эскель обернулся. — Ламберт, ну ладно Волк ни одной чародейки пропустить не может, но ты?!
— А ты вообще молчи. Подкаблучник. Бегаешь за своей ведьмой как привязанный. Тошнит уже от ваших соплей.
— Ламберт у нас любит пожестче, да? — Эскель подмигнул Геральту.
— Еще слово...
— И что? Попросишь Кейру нас выпороть?
Геральт, недовольно хмыкнув, решительно поднялся.
— Я бы на вашем месте остановился, — произнес он.
— Геральт прав, — Эскель потянулся за полотенцем. — Что ты там делаешь со своей Кейрой, нас не касается, но за последние дни ты меня достал. Если еще хоть слово в адрес Фрейи, или сисек Фрейи, или других частей ее тела — я тебе дам в рожу.
— Какие все стали нежные и трепетные, — фыркнул Ламберт. — Сейчас заплачу.
— Ты меня услышал, — Эскель обернул полотенце вокруг бедер и направился к выходу из купальни.
— Получил? — засмеялся Геральт.
— Услышал, как же! — крикнул вдогонку Ламберт. — Гроза Каэр Морхена — дикие чародейки. Сносят ведьмакам бошки наповал!
— Ламберт-Ламберт, вредный хер... — с чувством продекламировал снаружи Эскель.
Геральт хмыкнул.
— Тошнит от вас, — фыркнул Ламберт и встал, завязывая полотенце на поясе. — Пойду лучше расспрошу ту темерскую цыпочку насчет того, что у нее там на сиське нарисовано.
— Да оставь ты Эскеля в покое, сам же видишь, у него весна в одном месте заиграла. Того и гляди, серенады начнет сочинять, — Геральт хлопнул Ламберта по плечу. — Как сказал бы один мой знакомый шпион: «Любовь, сука, это серьезно…»
Потом, подумав, прибавил:
— Сам понимаешь. Ведьмаки и чародейки — неодолимая сила притяжения.
— Не понимаю, Геральт, не понимаю. Иди ты к лешему в жопу со своими намеками.
Геральт довольно ухмыльнулся и поддал еще пару — вылезать из бани он пока не собирался. А там глядишь и Йен подтянется.
— Вы бы еще Весемиру бабу нашли, — на прощание сказал Ламберт. — Дикую Охоту будете стоячими херами отгонять. То-то они удивятся...
И вышел вслед за Эскелем.
В ожидании Йеннефер Геральт покрутил в голове последнюю мысль Ламберта, так и эдак прикидывая, кто бы мог заинтересовать Весемира. Вспомнив почему-то Нэннеке, Геральт рассмеялся и постарался переключиться на что-нибудь другое. Например, на сиськи... точнее, грудь Йен.
— Ты же знаешь, я не люблю подобные выражения.
В воздухе запахло сиренью и крыжовником.
— Это грубо, Геральт, — добавила Йеннефер, присаживаясь рядом на полку.
— Ты все слышала, — скорее утвердительно, чем вопросительно сказал Геральт, потянувшись губами к ее виску.
Йеннефер красноречиво хмыкнула:
— Не все, но достаточно. Надо признать, это было, хм-м-м, забавно. Да, пожалуй, именно забавно.
— Малыш сопротивляется неизбежному, — философски заметил Геральт, зарываясь лицом в кудри чародейки. — Притом отрицает и что сопротивляется, и что неизбежное неизбежно. А Эскель счастлив. И я его вполне понимаю.
Йеннефер задумчиво провела рукой по волосам, отчего ее грудь приподнялась, приобретя такие очертания, что Геральт забыл, как дышать.
— Я тоже счастлива, Геральт. И это пугает меня больше всего.
— Не бойся, Йен, — он улыбнулся, мягким движением укладывая ее на полок. — Теперь уже ничего не бойся.
* * *
— Охохонюшки, — Йеннефер потянулась, привстала и откинула с лица развившийся локон. — А баня-то совсем остыла. Геральт?
— М-м-м-м, оставь, Йен. Иди лучше ко мне.
— Ты решил повторить подвиги Эскеля с суккубом? — Йеннефер насмешливо приподняла бровь.
— Мы и впрямь вчера так гомонили? — спросил ведьмак, снова притягивая чародейку к себе.
— О, да, — со смехом ответила она, обвивая его ногами. — Эскель разве что в лицах не описывал свои похождения. Но было крайне познавательно.
* * *
— Едрёна мать, так мы в баню сегодня и не попадем, — расстроенно произнес Золтан Хивай, звучно скребя бритую голову и изучая то, что осталось под ногтями. — Пошли на озеро, Роше, чай, яйца не отморозим.
— Пойдем, — вздохнул Роше. — Только за мечом схожу.
— Не ведьмачья крепость, а гребаный Замок Любви, — сплюнул Золтан.
— Держись, Золтан, — фыркнула Бьянка. — Не то и тебя трахнут.
— Главное, чтобы не начали выяснять, настоящий у меня хер или наколдованный, — заржал Золтан.
— Боишься, что оторвут? — Роше подмигнул Бьянке.
— Да в тебе никто не сомневается, Хивай, — сказал она. — Ты — истинный хер.
— Вы все заткнетесь или нет? — Из бойницы полуразрушенной башни появилась лысая башка Лето. — Это ж, бляха-муха, цирк какой-то.
— Это ты заткнись, — рявкнула Бьянка. — Не то я у тебя тоже хер проверю.
Со стороны бани раздался протяжный стон: «О, да, Ге-е-е-е-е-ральт!»
Золтан заржал, Лето плюнул и скрылся из виду, Бьянка покраснела, облизнув губы, а Роше, глядя на нее, почувствовал, что в предстоящем купании Золтан будет лишним.
Лето вывалился из башни через минуту и мрачно изрек:
— На озере утопцы. Жопа Золтана против них бессильна. И даже могучий хер.
— Предлагаешь пугать твоей? — хмыкнула Бьянка.
— Предлагаю прикрыть твою, — ответил Лето.
— Тогда я арбалет еще прихвачу, — вздохнул Роше.
— Что это ты сказал про мою жопу? — запоздало взвился Хивай.
Роше еще раз вздохнул и молча ушел за оружием. Обсуждать чужие жопы, тем более с Лето, не было никакого желания. Где эти ведьмаки, когда они так нужны? Если уж так нравится обсуждать сиськи, то жопы им бы тоже пришлись по душе, да и польза хоть какая-то была бы. Утопцы все ж по их части.
«О-о-о, Э-э-э-эскель!» — раздалось с другой стороны.
— Совсем сдурели, ёбари хреновы, — Лето, махнув рукой, тоже отправился в замок за мечом. Бьянка закатила глаза и пошла следом за Роше. Золтан потоптался на месте, почесывая макушку, в конце концов, справедливо рассудил, что еще один день без бани ничего не решит.
* * *
— Увидишь утопца — не геройствуй, — предостерег Роше Бьянку, шествуя по тропинке к озеру.
— Подождать, пока меня сожрут? — ехидно спросила она.
— И в воду я полезу первым, — сказал Роше, не обратив на ее реплику ни капли внимания.
— Первым полезу я, — их нагнал Лето, уже вынувший из ножен серебряный клинок. — От ваших железок все равно толку будет мало.
— Мог бы не беспокоиться, — рыкнул Роше. — Твоя забота напоминает осиный улей в штанах — вроде и тепло, да яйца пухнут.
— Мне нравится твой незамысловатый солдатский юморок, Роше, — обернулся Лето. — Смешно до колик. Хотел идти Ламберт. Тебя такой вариант больше устраивает?
— А его что, никто не занял? — фыркнула Бьянка.
— Блядское поветрие чудом прошло стороной, — ответил Лето. — Так. А теперь заткните в жопу свое остроумие и ждите здесь. Я дам знать.
* * *
Кто-то шел к воде, кто-то большой. Утопец повел башкой и растопырил перепончатые пальцы, готовясь к прыжку. Много вкусной еды — теплая кровь и сладкое мясо. Хорошо. Он протяжно квакнул, призывая собратьев. По реке пошли круги. Один, два, три… шесть — красиво лоснящиеся, маняще пахнущие тиной, утопцы вылезали из черной воды, привлеченные его сладостным пением.
Лето услышал их издалека. Учуял мерзкий запах, тошнотворный, приторный. Один, два, три... Шесть. Шлепанье мокрых лап, гортанное бормотание, свист и бульканье. Он мягко двинулся вперед, прикрывшись серебром клинка. Шесть. Делов на пяток минут, не более.
— Слегка напачкал, — заявил Лето, вернувшись. — Я бы на вашем месте там купаться не стал. Но это я. Вам, может, и сойдет. Если что, буду поблизости.
И растворился в сумерках, сосредоточенно вытирая пучком травы клинок от зловонной крови. Роше понял, что теперь уже даже Золтан не помешает. Пусть невидимое, но от того не менее очевидное присутствие громилы неподалеку отбивало даже те крохи романтического настроя, что старый солдат наковырял в глубине своей души. Будь прокляты ведьмаки! Будь прокляты утопцы! И будь проклят Вернон Роше, которому все время что-то мешает.
Хотя вот помыться все же стоит...
«А ты стоишь на берегу с арбалетом,
Меня порадовать готова минетом!» — раздалось отдаленное пение.
Золтан Хивай все же решил окунуться в озеро.
У берега качалась лодка — старенькая, под изрядно потрепанным парусом, который забыли убрать, и потому он теперь свисал безвольной тряпкой, чуть подергиваясь под вечерним ветерком.
Пение Золтана раздавалось все ближе и ближе.
— Лодка, — заметил Роше.
— Лодка, — кивнула Бьянка.
Они рванули по шаткой дощатой пристани, добрались до утлого суденышка и упали на дно, сдерживая глупый смех.
— Не могу поверить, что занимаюсь такой херней, — шепнул Роше.
— Роше, там Золтан, — хихикнула Бьянка.
— Это аргумент, — согласился Роше и красноречиво приложил к губам палец.
— Да ебитесь же вы конем! — кажется, Золтан-таки наткнулся на порубленных утопцев. — Теперь на этот бережок вовек не выйду, пока вонючая кровяка семью дождями не вымоется! Тьфу!
И, растворенные в ночном воздухе, звуки его пыхтения удалились.
«Роше, твою ма-а-а-а-ть!» — вскоре послышалось со стороны суденышка. Лодка ходила ходуном, рискуя оборвать хлипкую привязь, и причиной тому были вовсе не поднятые ветерком слабенькие волны.
— И тут бордель с котятами, — вздохнул Лето, умелым движением добивая водную бабу. — Сколько бы я получил в Заречье за шесть утопцев и водную бабу? Весьма округлую — как прелести Меригольд — сумму. А тут — нихрена, кроме головной боли. Вот тебе, бабушка, и двойные стандарты.
* * *
— Купаться-то будете? — голова Лето возникла над бортом лодки, заставив Бьянку инстинктивно швырнуть в его сторону, чем под руку попало. Попался сапог Роше.
— Не будете? — Лето проводил взглядом сапог, плюхнувшийся в воду. — А нахера я ждал? Водную бабу тут приговорил?
— Водную что-о-о? — Бьянка спешно прикрылась гамбезоном Роше.
— Водную бабу, — терпеливо повторил Лето. — Она уже тянула когти к заднице Роше. Но я успел.
И поднял над бортом голову чудовища.
— Твою мать, Лето!!! — раздался вопль сразу из двух глоток.
— И, как водится, никакой благодарности, — вздохнул Лето и скрылся в кустах.
Нет, он не ушел. Просто сидел в темноте, опираясь спиной на ствол дерева, наблюдал за темерской парочкой вполглаза. Они вылезли из лодки, плюхнулись в теплую озерную воду, немного поплавали, а когда Роше распластал свою белокурую подружку прямо на траве, Лето деликатно отвернулся. В конце концов, медальон молчал.
Пошатываясь и переговариваясь, они ушли обратно в крепость около полуночи. Лето поплелся вслед, в десятке шагов позади. Голову монстра он решил поутру отдать Весемиру на эликсиры.
— Становлюсь излишне добрым, — сказал с укоризной Лето сам себе и заснул на облюбованном сеновале в башне. Рядом натужно скалилась в темноту голова водной бабы.