В общем, я не могу держать это в себе, поэтому тлен и бзсхднст.

Название: Выжившая
Вид работы: фик
Размер: ~ 2400 слов
Персонажи/Пейринг: Цири/Аваллак'х, Нора
Категория: джен
Жанр: ангст, драма, ВСЕПЛОХО
Рейтинг: G
Предупреждение: Кроссовер Ведьмака с Фоллаутом (или Фоллаута с Ведьмаком). Задумывался драббл по заявке на ведьмострочниках: Аваллак'х/Цири. Романтика, приключения, ангст - что угодно на усмотрение автора. Но, как обычно, что-то пошло не так.

читать дальше
Неправильный мир. Все вокруг было каким-то перекрученным, искаженным, измученным. Неправильным. Даже воздух. Цири вдохнула поглубже, пытаясь понять, откуда доносится едва заметный запах гнили и паленого мяса. Покрутила головой. Везде, куда ни глянь, расстилалась иссохшая земля, покрытая редкими кустарниками. Вдали можно было различить какие-то развалины, при виде которых, все существо Цири начало вопило об опасности. Она покрепче стиснула рукоять Ласточки.

— Занятно.

Цири оторвала взгляд от развалин и обернулась к Аваллак'ху — он стоял у ближайшего кустарника и с интересом рассматривал что-то на земле. Источник вони. Цири вернула Ласточку в ножны и подошла.

Это было странное существо, такое же искореженное, как и кусты, под которыми оно лежало. Жутковатая помесь крысы и трупоеда.

— Гадость какая, — с отвращением протянула Цири.

— Оно слепое, ты заметила? — Аваллак'х ткнул голову существа носком сапога, чуть разворачивая.

Белесые, словно затянутые пленкой глаза невидяще, уставились на Цири. Она поежилась — даже мертвое существо всем своим видом излучало звериную ненависть. Цири перевела взгляд от оскаленной башки на коротколапое длинное тело: мощные когти, предназначенные одинаково хорошо для того, чтобы рыть землю и разрывать на части добычу, гладкая, вся в наростах, бурая кожа. И аккуратная опаленная дыра в боку. Такие раны Цири видела, и не раз. Она отступила, инстинктивно пригибаясь и подозрительно осматриваясь.

Тварь убили молнией.

Аваллак'х с неодобрением покачал головой.

— Того, кто это сделал, уже нет здесь, Зираэль, это… — Он на секунду задумался. — Этот образчик местной фауны погиб довольно давно, я бы сказал, что примерно полдня назад, сомневаюсь, чтобы кто-то оставался поблизости так долго. На твоем месте я больше бы беспокоился о ночлеге, если время в этом мире течет примерно так же, как и в твоем, то до захода солнца осталось не больше четырех часов. — Он кивнул в сторону развалин.

— Там удобно устроить западню. Мне не нравится эта идея.

— Мне тоже, — ответил Аваллак'х спокойно. — Но оставаться на открытой местности в неизвестном мире ночью — идея похуже.

* * *

Таинственного чародея с молниями в развалинах не оказалось. Зато оказался десяток странных оборванцев-крестьян с палками, стреляющими металлическими заостренными цилиндрами — Цири видела такие в одном из миров, где побывала еще до совместных путешествий с Аваллак'хом. Только в том мире эти штуки — ружья — ей показывали в качестве музейных экспонатов, а здесь, ими, судя по виду, пользовались часто.

Они не ждали нападения: вели себя слишком громко, да и выглядели так, будто бы поголовно были под фисштехом. Цири украдкой разглядывала их, отмечая заторможенные движения, истощенные тела. Они выглядели даже, пожалуй, похуже обитателей Велена. И на них тоже был незримый отпечаток этого мира — они тоже были какими-то искореженными, перекрученными и больными. Неправильными. Цири не смогла бы объяснить это ощущение более внятно, но это было настолько явно, что казалось бы, в объяснениях даже не нуждается.

Крестьяне разместились в развалинах когда-то двухэтажного дома, второй этаж сохранился лишь частично — посередине зияла огромная дыра, а крыши и вовсе не было. Они запалили костер прямо на остатках плит пола и сидели, разбившись на три небольшие группы: четверо в тени подальше от костра, трое рядом с оконными проемами, еще трое прямо рядом с костром. План Цири был прост и изящен — забраться на второй этаж и, пользуясь преимуществом неожиданности, в буквальном смысле свалиться им на головы. В неразберихе она успевала бы сразу разобраться минимум с тремя, при определенной доле везения — с четырьмя противниками. Затем с другой стороны нападал Аваллак'х с чем-нибудь ярким и смертоносным, отвлекая внимание.

Все пошло наперекосяк. Гребаный перекрученный мир, показал зубы — гнилые и острые.

Цири бесшумно спрыгнула за спиной первого оборванца и снесла ему голову еще до того, как его друзья успели понять, что в их компании появился кто-то еще. Используя инерцию удара, развернулась, широким взмахом рубанула второго от ключицы до паха, летящим выпадом ткнула Ласточкой третьего в живот, отвернулась, перехватывая рукоять, и рванула меч в сторону, рассекая противника почти пополам. Последний человек потянулся к оружию, однако Цири была пусть и не прошедшей мутации, но ведьмачкой — ее тело действовало, опережая разум — четвертый свалился на пол, прижимая обрубок руки и раззевая рот в беззвучном вопле.

Раздался громкий треск. Из стены за спиной Цири вылетели фонтанчики штукатурки, строительной пыли и ошметки обоев. Где-то на задворках сознания билась мысль, почему не появился Аваллак'х, но Цири было не до размышлений. Она прикрыла голову предплечьем и сделала рывок сквозь пространство к стрелявшему.

Ничего не произошло.

Цири ошарашенно застыла. Как в страшном сне, она видела, летящие мимо пули, но ровным счетом ничего не могла сделать. Сильный пинок пониже спины отправил ее на пол под прикрытие обрушившейся плиты и мигом вывел из ступора. Рядом пригнулся Аваллак'х. Он выглядел рассеянным и абсолютно равнодушным к творившемуся вокруг хаосу. Губы Знающего слегка шевелились, словно он был сосредоточен на внутреннем диалоге.

— Что случилось?! — нервно спросила Цири.

— Нам не выбраться, Зираэль, — с небольшой заминкой сказал он. — Здесь нет магии.

Цири не стала уточнять, имеет ли он ввиду то, что им не выбраться из этого дома или из этого мира. Ее взгляд упал на валяющееся у ног оружие, которым так и не успел воспользоваться никто из неудачливых крестьян.

* * *

Наверное, так могло бы продолжаться долго — они бродили по радиоактивным пустошам, разрушенным городам, были в нескольких открытых Убежищах, видели столько жестокости, подлости, корысти, что прошлая жизнь среди Крыс казалась Цири не более чем приятным сном. Их, вроде бы бессистемные передвижения имели четкую цель — они собирали информацию. Крупицы постапокалиптических легенд, обрывки разговоров, маленькие и не очень тайны корчившегося в муках лучевой болезни мира. Аваллак'х был уверен, что есть нечто такое, что удерживает магию недоступной, что изменило течение Силы, скрутило ее в тугую воронку смерча, уносящую всё куда-то за грань мира, и нужно лишь найти эпицентр, глаз бури, где магия по-прежнему жива. Цири искала зацепку, намек. Хоть что-то.

Искала исступленно, безжалостно по отношению к себе. И к неожиданно начавшему стареть Аваллак'ху.

Поначалу она не поверила своим глазам. Проклятый мир отвергал не только их попытки воспользоваться магией, он словно отвергал само право на существование эльфа. Мраморно бледная, гладкая кожа Аваллак'ха, за год покрылась морщинами и старческими пятнами. Он все еще был крепок телом и разумом, но дряхлел с пугающей скоростью.

— Я думаю, — сказал он однажды, когда они устроились на ночлег в пещере южнее места под названием Чикаго, — что тебе стоит продолжать поиск без меня.

Цири, чистившая револьвер, медленно подняла на него взгляд, однако ничего толком не увидела — Аваллак'х сидел за границей света от костра.

— Я вполне могу защитить нас обоих, — тихо проговорила она.

Цири была уверена, что он улыбается. Немного снисходительно, немного устало, немного извиняющееся. В последнее время он часто так улыбался. От этой улыбки ей хотелось с воем умчаться в пустыню.

— Ты же слышал сам! Где-то на востоке есть люди, которые могут исчезать и появляться из ниоткуда! Ты же слышал! Где-то здесь еще есть магия.

Аваллак'х покачал головой.

— Слишком долго. Я буду тебя задерживать. Я уже тебя задерживаю. Я останусь здесь. Говорят, в руинах Чикаго есть база Анклава.

Цири резко встала и подошла к трепещущей границе между светом костра и тьмой.

— Значит я тоже останусь.

Зрачки расширились, привыкая к мраку. Аваллак'х не улыбался. Он сидел с закрытыми глазами, а подле лежал пустой шприц с Мед-Х.

— Аваллак'х, — прошептала она, опускаясь на колени перед ним, тронула его за подбородок заставляя посмотреть на себя.

— Кто бы мог подумать, что стареть так больно? — Аваллак'х усмехнулся. — Не надо, Зираэль. Не плачь.

Цири кивнула, вытирая слезы тыльной стороной ладони. Она пыталась сказать ему, что не позволит сдаться, что они пройдут этот путь вместе несмотря ни на что, но не смогла выдавить ни слова. Вместо этого она поцеловала его. Сама. Поцелуй вышел соленым и немного грубым.

Цири отчаянно дернула застежку комбинезона. Та поддалась не сразу, зацепившись за что-то, но Цири было плевать, она дернула сильнее и стянула комбинезон одним движением. Выпрямилась, освещаемая со спины оранжевым светом костра. Так даже лучше, подумала она, что не видно шрам.

— Цири… — как-то растерянно сказал Аваллак'х, и она едва не разрыдалась снова, поняв, что впервые он назвал ее по имени. — Что ты делаешь…

Цири, закусив губу, молча стояла перед ним. Аваллак'х медленно протянул руку, дотронулся до ее обнаженной кожи. Прикосновение было настолько нежным и одновременно электризующе-возбуждающим, что Цири чуть не вскрикнула от неожиданности. Аваллак'х прижался лбом к ее животу.

— Я люблю тебя, — выдохнула Цири. — Не уходи.

— Девочка моя, — пробормотал он глухо. — Девочка моя, ты просто не понимаешь, что делаешь.

Цири перехватила его запястье и направила ладонь себе между бедер. Аваллак'х застонал.

— Понимаю, — твердо сказала она, опускаясь на пол и увлекая его за собой.

Наутро, когда Цири проснулась, Аваллак'ха уже не было. Она осталась одна.

* * *

Смывая липкую вонючую кровь супермутантов, в грязной мутной воде по соседству с разоренным гнездом болотников, Цири думала, что больше не выдержит. Она смотрела на свой Магнум калибра .44 и все четче и четче представляла, как берет его в руки, ощущая гладкость деревянной рукояти и тяжесть. Как обхватывает губами длинный холодный ствол, задевая две поперечные прорези на дуле. Как на языке тает привкус металла и оружейного масла. Как ласкает пальцем рифленый курок. Как нажимает на спусковой крючок. Бам.

И все-таки она никогда бы не осмелилась так поступить. Это было бы предательством по отношению к себе, к Аваллак'ху. Она уже столько прошла. Она должна найти путь домой.

Из-за холмов раздались звуки выстрелов и высокий женский крик. Цири, не утруждаясь одеванием, метнулась под прикрытие поваленного дерева, за которым лежали ее пожитки. Берега реки вздыбливались, образуя крутой склон с обеих сторон, затем переходили в плоский пляж шириной примерно в шестьдесят футов. С вершины склона, беспорядочно раскинув руки и ноги, скатилась одинокая женская фигура в синем комбинезоне Убежища. Встала на четвереньки, по-собачьи помотала головой, и, увязая в влажной почве побежала к тому же дереву, за которым притаилась Цири.

Цири держала ее на прицеле до тех пор, пока не убедилась, что у женщины не было оружия, а потом перевела взгляд на то место, откуда та свалилась. Женщина добежала до дерева, увидела обнаженную Цири и застыла. В этот момент над вершиной склона показалась голова рейдера.

— Пригнись, — рявкнула Цири, поднимаясь из-за дерева.

Женщина рухнула на землю и ужом заползла за широкий ствол.

Смит-Вессон сорок четвертого калибра — оружие не для всех: тяжелое, мощное, очень точное, с низкой скорострельностью и сильной отдачей. С ним непросто управляться, но если уж умеешь, то лучшего и не пожелаешь. Цири умела.

Голова рейдера взорвалась, как спелый арбуз. Цири снова присела. Женщина у ее ног тихо всхлипывала, подтянув колени к носу.

— Сколько их?

— Ч-что?

— Сколько. Их. Там. Людей, — раздельно повторила Цири, как если бы разговаривала с умалишенной или ребенком. — Сколько рейдеров за тобой гнались?

— Н-не знаю. Пятеро? Может шестеро? Я не успела… Не успела посчитать… Кодсворт сказал бежать… я…

— Кодсворт? — без особого интереса спросила Цири, вглядываясь в вершину склона. Судя по прекратившейся стрельбе, судьба этого неведомого Кодсворта, скорее всего, была незавидной.

— Дворецкий. Робот-дворецкий. Он остался с того времени… О боже, вон там! — взвизгнула женщина, указывая на склон, по которому спускались еще двое рейдеров. — Ты не стреляешь? Господи, стреляй же!

Она вцепилась в руку Цири, то ли пытаясь вырвать револьвер, то ли пытаясь навести руку Цири самой.

— Заткнись! — Цири стряхнула ее пальцы и с трудом удержалась, чтобы не оттолкнуть посильнее, лишь бы не мешалась.

Цири намеренно подпустила рейдеров поближе, а потом убила двумя филигранно-точными выстрелами. Она не любила расходовать пули понапрасну.

— Если никто не появится следом за этими, то пойдем посмотрим, что там с твоим роботом. Кто ты такая вообще? — спросила она, натягивая штаны.

Женщина тактично отвернулась, пригладила растрепанные волосы, стряхнула с комбинезона песок и листья. На спине у нее были нашиты цифры три единицы.

— Меня зовут Нора. Я ищу своего сына.

* * *

До войны Нора была адвокатом. Цири не знала, чем адвокаты в этом мире отличались от таковых в ее мире, но более неприспособленного для Пустошей существа чем Нора трудно было найти. Когда она шла следом за Цири, пытаясь держаться в тени и быть как можно более незаметной, то непременно что-то сшибала, во что-то врезалась и шумела так, что проще было бы сразу выйти на середину улицы, нарисовав себе мишень на лбу.

В первый же день Нора рассказала, что случилось с ее мужем и сыном. Цири никогда не считала себя сентиментальной. Вся ее прошлая жизнь не располагала к сантиментам, а последние несколько лет — тем более, но ее чем-то тронула история Норы. Возможно тем, что в описании Норы человек, забравший ее сына и хладнокровно убивший мужа, вызывал стойкую ассоциацию с Бонартом. Возможно, тем, что Цири, рано оставшаяся без матери, чувствовала иррациональную ярость по отношению к людям, вот так крадущим детей у родителей. Что-то зацепило Цири очень глубоко, гораздо глубже, чем она сама полагала.

Вдвоем они сходили в Убежище 111 и похоронили мужа Норы, а потом вернулись в ее старый дом. Цири смотрела на то, как неловко та подгоняет на себя старую армейскую форму Нейта, как с трудом прилаживает предусмотрительно снятую Цири с рейдеров броню, и думала, что Нора принадлежит этому миру даже меньше, чем она.

А через три дня Нора умерла.

Погибла на ступенях Музея Свободы в Конкорде, подставившись под пулю рейдера. Глупо, нелепо. Цири видела, как затухает искра жизни в ее глазах, утекает толчками вместе с кровью сквозь пальцы, которыми Цири зажимала рану. Зная, что это совершенно бесполезно.

— Шон…

Нора слабо, но упрямо скребла ногтями по нагруднику брони. Там, где сердце.

— Шон…

Цири отняла ладони от раны и машинально вытерла о свои штаны, аккуратно отстегнула пластину брони вытащила из нагрудного кармана Норы фото темноволосого малыша, сидящего на руках такого же темноволосого мужчины. Нора улыбнулась. Эта улыбка так и застыла на ее лице.

И тогда Цири заплакала. Впервые за два года. Она держала на руках еще теплое тело женщины, почти незнакомой, чужой, вся испачканная ее кровью, и слезы катились по ее щекам, капали на запачканные кровью колени. Она оплакивала не Нору и даже не себя. Она оплакивала маленького мальчика, что, быть может, в эту минуту сидит в темноте и ждет маму, которая уже никогда не вернется. Еще один ребенок, ставший разменной монетой в чьих-то играх.

— Твоя подруга?

Мужчина в одежде минитмена, помогавший с балкона Музея Цири отстреливаться от рейдеров, спустился и теперь смотрел с сочувствием. Позади него кучкой жались несколько человек.

— Да, — ответила Цири, пряча фотографию. — Подруга.

— Жаль, что так вышло. Я пытался снять того ублюдка, но он успел выстрелить раньше. Жаль, — повторил он и протянул Цири руку. — Меня зовут Престон Гарви. Я сопровождаю этих поселенцев в безопасное место.

Цири прикрыла веки Норе, бережно провела по ее волосам и поднялась с колен.

— Я Нора, — сказала Цири, аккуратно пожимая его ладонь. — Я ищу своего сына.

Так уж вышло, что мы с ребенком-девочкой начали читать Гарри Поттера. Половину главы читает ребенок, половину — я. Это ужасно интересно, учитывая то, что последний раз ГП и ФК я читала лет так 15 назад. И теперь я многое вижу уже в первых главах из того, что Гарри и ребенок-девочка поймут только сильно позже, а то и вовсе в последней книге.

С книгами про Гарри Поттера меня связывают странные отношения. Это такой лав-хейт, от которого не убежать, не скрыться. Почему "лав" объяснить не сложно. Хотя те, кто, как и я годами ждали продолжения сначала "Кубка огня", "Ордена Феникса", потом — "Принца-полукровки" и "Даров Смерти", поймут и без объяснений. ГП цеплял мятущееся поколение 2000-х тем, чего не могла дать реальность, — близостью сказки. Магический мир был совсем рядом и населяли его не прекрасные Танкодромы и Электродрели Галадриэли с неясными целями, а почти обычные люди. Более того, героями были дети с кучей очень понятных проблем. В общем, это все было так же, как в реальной жизни, только чуточку интереснее, чище, правильнее. Мессия нового миллениума не постится сорок дней в пустыне, не проповедует. Нет, он растет, играет в квиддич, влюбляется, сдает экзамены. Он прост и понятен, он такой же, как ты и я, без вот этих вот святых духов и непорочных зачатий. Он обычный мальчик-который-выжил. Такое Евангелие от Роулинг. Устоять невозможно.

Собственно, это все сраная лирика, которую я понимаю сейчас, а вот моя "лав" к миру ГП трансцендентна и иррациональна. Так случается, что однажды читаешь, как высокий носатый брюнет с трудной судьбой носится по Хогвартсу в белом плаще с кровавым подбоем в черной мантии и снимает очки Гриффиндору по любому поводу, и все... ты пропал. Тут мы плавно переходим к хейту.
Дело в том, что к миру ГП я припала аккурат в то время, когда бушевали срачи на тему, например: "Северус Снейп: сволочь или святой?" вампир ли Снейп? Причем, кажется, мало кто сомневался, что Снейп чуть ли не прямой потомок Слизерина. Обсуждался вопрос только с размерами родового поместья. Появлялись сотни страниц фанфиков, кипели страсти. И все верили, что Снейп еще даст всем прикурить, да и павлины у него пиздатее, чем у Люциуса. Не знаю, как остальные, но лично я истово верила, что невозможно унижать персонажа в глазах читателей так сильно, не дав ему какую-то невидимую компенсацию, какой-то сийающий рояль в кустах. Поэтому хотелось, чтобы было родовое гнездо, родословная, павлины, множество почетных грамот, громкое имя в научном сообществе и ОЖП с пятым размером, ну или хотя бы сильно изменившаяся за лето Гермиона. Тогда еще Снейпа хотелось прижать к груди, накормить борщом и помыть голову, но не более того. В остальном он казался вполне самодостаточной личностью.

То, что все узнали из ГП и ОФ было уже тревожным звонком — все плохо. То, что стало известно из Принца-полукровки — на грани катастрофы. А вот Дары Смерти... Это был пиздец, товарищи. Снейпа больше не хотелось кормить борщом и прижимать к груди ОЖП — это все было бы в его случае уже совершенно бесполезно. Все, что могла бы сделать ОЖП для этого персонажа — лечь рядом и умереть вместе с ним. Потому что нормально жить с такой разъебанной психикой может только сверхчеловек. А Снейп сверхчеловеком не был. У персонажа не оставалось другой судьбы кроме как некрасиво издохнуть. Собственно за это и хейт. Роулинг садистка хренова как-то в интервью сказала, что ей очень интересно писать Снейпа. Как авторка, я ее понимаю. Но 33 главу, сука, никогда не прощу.

От седьмой книги меня бомбило долго. Очень долго. Меня и сейчас бомбит. Я с ужасом жду, когда мы с ребенком дочитаем до обвинений в том, что Снейп пытался убить Гарри во время квиддича. До истерик Снейпа в Узнике Азкабана, до сцен с Сириусом в Ордене Феникса, до "Пожалуйста, Северус..."

Потому что я-то знаю ответ.

Мы ходили командочкой на кинк фест по Масс Эффекту. Меня немножко упороло по Левиафанам, поэтому я несла в ноосферу только тлен и БЗСХДНСТ. Приобщиться к нашей выкладке можно тут. Ну и почитать остальные команды, ибо все были молодцы!

Утащу себе ачивки

Решила что-то перепройти Андромеду Надо сказать, что во второй раз она воспринимается гораздо лучше. Все-таки в отрыве от МЭ, Андромеда вполне себе годная игра. И Сарочка во второй раз выходит немножко другая — серьезная, четкая, резкая. Ну правда же, фигли слюни распускать? Надо выживать. Мне вообще очень нравится начало и начальная локация. Как раз задает нужное настроение всей игре: "А когда научишься плавать, мы тебе нальем воду".
Но меня неизменно бомбит от нелепейшей, тупорылейшей, никак не обоснованной логически смерти папы Райдера. МЕЙКЕР ВАЙ?!
Папа Райдер настолько охуеннен, что просто надо было делать его протагонистом. Как в Дисхе: можно играть за Корво, можно за Эмили. А тут выбираешь либо папу, либо сестробрата — ПРОФИТ. Олдскульные любители суровых forever alone мужиков играют суровым Алеком, любители ЗБС и пиздокотиков выбирают Скотта и Сарочку — все довольны. Скотт и Сарочка, конечно, милые, талантливые дети, но этот вечный комплекс Мэри/Марти Сью у биоваровских ГГ после ДАИ отдает уже совсем каким-то неприятным душком (и то в ДАИ у ГГ были советники, а тут уже все сам/сама). Гораздо более верибельно было бы, если бы папа Райдер взял за несуществующие яйца Танна и Эдиссон и остался бы на Нексусе руководить, в то время, как кто-то из младших рассекал на Буре в поисках приключений на жопу. Это все лирика каэш. Папу Райдера позорно слили и надо как-то deal with it.

Но какой же дефолтный папа Райдер ОФИГЕННЫЙ Собственно пост именно об этом.

Пишет  Даумантас:

ну-с, кастинг понемногу открывается...
В смысле, кастинг «Ведьмака» от Нетфликсов.

Уже официально:


Цири —

Фрея Алан

Йеннифер —

Аня Чалотра

+++

Калантэ —

Джоди Мэй

Эйст Тиршах —

Бьерн Хлинур Харальдссон

Мышовур —

Адам Леви

Тиссая де Врие —

Мианна Бёринг

Ренфри (появится вроде только в первой серии, где и умрет, то бишь по факту мы уже имеем один большой спойлер по сюжету первой серии) —

Милли Брэйди

И из пока еще неофициального:

Грант Росс проходит кастинг на роль Вильгефорца


Но ему в любом случае вряд ли суждено появиться уже в первом сезоне.

URL записи

Это ужасно. Это просто ЧУДОВИЩНО. Мискастинг по всем фронтам. Олененок Бэмби в роли Йен - это такое невероятное мимо, даже хуже, чем предполагаемая негритянка на роль бледной зеленоглазой Фрингильи Впрочем, там по тупым бездарным диалогам, написанным для кастинга, было понятно, что Лорен Хиссрич и Ко. просто испоганят Ведьмосагу. Ходят слухи, что это будет молодая Йен, флешбеки и прочая хрень. ЗАЧЕМ? Вот просто ЗАЧЕМ? У вас есть детальные описания внешности героев, у вас есть история. ЗАЧЕМ выдумывать что-то? Кому интересен Бэмби вместо стервозы Йеннефер? Для любителей оленят есть Трисс в конце концов.
Но ЭТО действительно будет играть Йеннефер? Вот ту самую Йеннефер, которая резала запястья в Аретузе (хорошо и глубоко кстати резала)? Которая пыталась одна покорить джинна? Которая была на Содденском Холме? Которая была с Геральтом в замке Стигга? Которая колдовала в Ривии? В комментах к цитируемому посту кто-то писал, что ну загримировать и нормас, типа из молодой актрисульки отлично можно сделать даму постарше. НЕТ, нельзя. Это в глазах: опыт, победы, ошибки, уверенность в себе, сила, которую дают прожитые года. Что из этого сможет показать нам эта двадцатилетняя девочка?

НЕ ВЕРЮ, БЛЕАТЬ!

Вот весь этот ваш энторнет богопротивный дружно троллит Супермака Генри Кэвилла. А ведь, если подумать, нам еще повезло — Геральта будет играть человек, знакомый с книжным каноном и с игрой. Не всем так везет, если мне не изменяет память, большая часть актеров, играющих главных героев в ИП, на момент съемок в первом сезоне, в жизни не видели книги, и видеть не хотят (иначе вряд ли бы Серсея получилась такая леди-вамп, а не недальновидная ТП, как в книге). Такая же ситуация с очень многими экранизациями книг и игр. Так что пусть уж будет Генри Кэвилл, а не какой-нибудь Мэдс Мекельсон (не знаю, как он правильно пишется, меня забанили в гугле), который уж точно не читал и не играл.

Как же я люблю Скеллиге.
[/img]

А Фолана надо женить на Керис

Накурили с imirel и bettelgeyze идею нового феста. Условное название: ФЕСТ ПОДРУЖАЙСКОЙ ЛЮБВИ.

Короче, каждый пишет, что хочет, по любому фандому. Темы общие. НО! Обязательное условие — под каждым не своим текстом остальные участники должны оставлять отзыв не менее 100 слов, иначе выкинем с феста и зобанем по ойпи. Гифки СИРДЕЦ-ПОНИ-РАДУГ обязательны. Так же надо нагнать побольше ПЧ с восторгами. От ПЧ в отзывах только признания в любви, тян конструктивная критика НЕ НУЖНА.

Думаем над сроками

UPD Со сроками так ничего и не придумали, но когда это мешало выражению подружайской любви?
За участие, само собой, полагается награда — Золотой Хомяк.

запись создана: 22.10.2017 в 13:44

Как все-таки прекрасно, когда проходит "писчий спазм", и ты снова можешь складывать буквы в слова, а слова — в предложения.
Чмоке  imirel за Аваллак'ха и  bettelgeyze просто за то, что она есть

Ты справишься, Аваллак'х Цири

читать дальше

В идеально ровной, гладкой, поверхности озера, как в зеркале, отражались редкие звезды и диски трех разноцветных лун. Вокруг озера и дальше, насколько хватало взгляда, перемигивались огоньками тонкие, похожие на тростник, прутья. Аваллак'х объяснял, что они по происхождению ближе к кораллам, но Цири упорно продолжала считать их растениями.

Она тихонько вздохнула и покосилась на сидевшего неподалеку Знающего. Среди спокойного благолепия этого странного мира Цири было ужасно-преужасно скучно.

— Я пойду, — сказала Цири, резким движением стряхивая с колен крошки, оставшиеся от их совместного скудного ужина.

Аваллак'х слегка приподнял бровь.

— Куда же? — с интересом спросил он.

— Да хоть куда, — зло буркнула Цири. — К озеру схожу.

Знающий отложил книгу и встал. Цири насупилась.

— Я хочу искупаться, — процедила она. — В одиночестве.

— Я постараюсь сдержать низменные порывы при виде твоих прелестей, Зираэль, если тебя это беспокоит, — серьезно сказал Аваллак'х, полным небрежного изящества жестом приглашая ее идти вперед.

Покраснев до корней волос, Цири всю дорогу до озера проклинала себя за то, что выбрала самый идиотский из всех возможных предлогов для прогулки и пыталась придумать какой-нибудь ответ. Остроумного ничего в голову не приходило, зато почему-то в красках представлялись «низменные порывы» Аваллак'ха. Цири усиленно гнала от себя эти мысли, но они возвращались снова и снова, обрастая совсем непристойными подробностями.

Она засунула большие пальцы за ремешок, стягивающий в талии великоватый для нее кафтан, попыталась сделать максимально беззаботный вид, даже стала насвистывать какой-то незамысловатый мотивчик, но сбилась и замолчала.

В тишине, царившей вокруг, их шаги неприятно резали слух. Цири пригляделась к огонькам, то и дело вспыхивающим на вершинах прутьев и застыла, как вкопанная.

— В чем дело? — Аваллак'х остановился рядом.

— Они мигают не просто так. Я точно видела такое раньше. Как будто… — она наморщила лоб, вспоминая. — Как будто переговариваются моряки на Скеллиге!

Цири подошла к одному из прутьев вплотную. Огонек на его верхушке тут же погас, а сам стебель словно укоротился. Прутья поодаль истошно замигали. Это мигание подхватили соседи, это было похоже на гигантскую волну, расходившуюся во все стороны.

— Они общаются? Они что, разумные? — закончила Цири шепотом, со стыдом вспомнив, как от злости посекла Ласточкой целый десяток таких прутов вчера.

— Да, — равнодушно пожал плечами Аваллак'х.

— Ты знал!

— Конечно. Я же Знающий.

Цири фыркнула:

— Я могла бы и не спрашивать!

* * *

Купаться в присутствии Аваллак'ха и, как теперь казалось Цири, живо обсуждающих их мыслящих прутьев, было… странно. Она положила Ласточку на землю поверх кафтана, решительно взялась за шнуровку штанов, все-таки не выдержала и бросила быстрый взгляд на Аваллак'ха: эльф имел вид до того скучающий, что Цири почему-то стало ужасно обидно. Она тут же вообразила, как он, поглаживая коленку той рыжей стервы-эльфки, что вечно ошивается подле него в Тир на Лиа, потом скажет: «Ах, эти pavien такие уродливые».

— Отвернись.

Аваллак'х посмотрел ей в глаза. Цири почувствовала, как снова начинает краснеть.

— Отвернись, пожалуйста, — попросила она снова, постаравшись придать твердость голосу.

Цири ждала чего угодно: вежливой насмешки, снисходительных объяснений, однако Аваллак'х просто взял и отвернулся. Она немного потопталась на месте, затем решила, что ведет себя и так достаточно глупо, полностью разделась и вошла в озеро.

Вода была теплой и густой, как молоко. Она даже пахла как-то похоже. Цири расслабилась, прикрыла веки, лениво дрейфуя на поверхности, потом глубоко вздохнула и потянулась, скосила глаза вниз: над водой едва-едва торчали груди с заострившимися сосками. По сравнению с тем, что успела продемонстрировать эльфка, выглядело не очень внушительно. Она чертыхнулась, разозлившись на себя за дурацкие мысли, и поплыла обратно, упорно не глядя в сторону Аваллак'ха.

Цири нащупала ступнями дно, с твердым намерением выйти из озера подобно наяде: изящно и грациозно. Возможно, у нее это получилось бы: с независимым видом она дошла почти до мелководья, так что вода едва доходила до низа живота, и замешкалась: Аваллак'ха смотрел мимо Цири, в воду позади нее, не обращая никакого внимания на все изящество и грациозность. Цири расправила плечи, тряхнула головой так, что намокшие пряди неприятно хлестнули по спине, уже совершенно не скрывая наготу... в тот же момент что-то плотно обвилось вокруг ее щиколотки и потянуло обратно на глубину.

Цири взвизгнула и забилась, тщетно пытаясь удержать равновесие и одновременно вывернуться из хватки. Не успев толком задержать дыхание, она полностью погрузилась в воду. Волосы лезли в глаза и нос, мешали понять в и без того мутной воде, где именно находился источник опасности. Цири отчаянно боролась за жизнь. И проигрывала. От нехватки воздуха кровь оглушительно стучала в висках, а в груди словно горел огненный шар. Но уже на грани потери сознания Цири почувствовала, как вокруг стало ужасно холодно.

Мир вокруг взорвался ледяными осколками. Перед глазами возникли три разноцветные луны, показавшиеся Цири ненастоящими, будто бы блестящие аппликации на темном бархате неба. А дальше все померкло. Цири провалилась в беспамятство.

* * *

Дышать было больно. Цири попробовала перевернуться, чтобы хоть как-то унять ноющую боль между ребер. Ей что-то мешало, удерживало на месте, и Цири в ужасе дернулась, захлебываясь в хриплом крике.

— Ш-ш-ш-ш, Зираэль, постарайся не делать резких движений, — тихо сказал Аваллак'х.

Цири обессиленно затихла. Ее жутко мутило и знобило, хотя она чувствовала, что завернута во что-то плотное и теплое.

— Ш-ш-ш-ш, — нежно повторил Аваллак'х, прикладывая ладонь ко лбу Цири.

Цири задрожала, подтянула колени к груди. Боль ушла, уступив место ужасу от осознания того, насколько близко она оказалась к смерти, и насколько была беспомощна. Аваллак'х держал Цири на руках, пока она сотрясалась в беззвучных рыданиях. Он шептал какие-то успокаивающее банальности на ellion, в другое время Цири бы удивилась и, возможно, даже съязвила бы оттого, что эти простые в общем-то слова никак не вязались с обычным образом Аваллак'ха.

Когда к Цири наконец окончательно вернулось самообладание, она отодвинулась от Аваллак'ха и попыталась встать, но Аваллак'х удержал ее.

— Я в порядке.

— Мне нужно осмотреть тебя, — спокойно сказал он. — А тебе нужен отдых.

— Все в порядке, — пробормотала Цири, сильнее закутываясь в его плащ. — Честно.

Аваллак'х кивнул.

— Ты чуть не погибла.

— Ничего подобного! Я бы что-нибудь придумала! — воскликнула она, злясь то ли на него, то ли на себя. — Только не надо обращаться со мной, будто я хрустальная! — сказала она, видя выражение лица Знающего.

— И в мыслях не было.

— Я — ведьмачка!

— О да, — саркастически хмыкнул Аваллак'х, мягко ощупывая ее лодыжку. Тепло от его рук расходилось по всему телу.

Цири побледнела.

— Я бы что-нибудь придумала, — упрямо повторила она, опуская голову.

Аваллак'х не ответил, продолжив молча колдовать над ее ногой. Он продвигался все выше, когда его пальцы коснулись чувствительной кожи на внутренней стороне бедра, Цири закусила губу, вяло пытаясь сообразить, что же она сейчас ощущает: гнев, усталость или возбуждение, но Аваллак'х уже убрал руку.

— Мне нужно осмотреть тебя, Зираэль, — повторил он и с нажимом добавил: — Всю.

Цири распахнула полы плаща и бездумно уставилась в небо. Физическая усталость вкупе с моральным потрясением брали свое — спорить с Аваллак'хом не хотелось. Она отрешилась от собственной наготы, от теплых волн исцеляющей магии, от этого чужого странного мира. И не сразу поняла, что что-то изменилось. Ладонь Аваллак'ха застыла над ее левой грудью, а сам он не мигая смотрел в одну точку — на маленькое, неправильной формы родимое пятнышко. Завороженная тем, как дает трещину его обычная маска вежливой бесстрастности, как меняется выражение лица, Цири задержала дыхание. Губы Аваллак'ха едва шевельнулись.

«Лара».

Аваллак'х поднял голову, встретившись с Цири взглядом, в его аквамариновых глазах горело что-то страстное, темное, безумное. Что-то настоящее и беспощадное, что Цири видела в нем только раз — в саду, среди скульптур эльфийских детей. Это длилось лишь один яркий миг, и в следующую секунду исчезло без следа. Аваллак'х запахнул на Цири плащ и ровно сказал:

— Нам нужно возвращаться, не стоит оставаться на берегу ночью. — Цири попыталась подняться, но он остановил ее жестом. — Не шевелись, пожалуйста.

Обратно, полностью проигнорировав протесты Цири, Аваллак'х нес ее на руках. И Цири ни за что бы не созналась, но это было чертовски приятно. Так же, как описывалось в романах Анны Тиллер.

В лагере Аваллак'х бережно уложил Цири на сложенные одеяла, напоил терпкой жидкостью из крошечного резного фиала. После небольшой, но бурной перепалки все-таки позволил ей пошевелиться ради того, чтобы хотя бы частично одеться. Лежа, Цири наблюдала, как он колдует: ее всегда завораживали его красивые, выверенные столетиями движения. Она чувствовала, что за изяществом исполнения скрывается грозная сила — Аваллак'х плел защитную сеть, куполом накрывающую их маленький лагерь. Цири лишь краем глаза удавалось уловить блеск магических нитей, но каждой клеточкой тела, она воспринимала пение Силы. Цири была на Танедде в то время, когда Тиссая де Врие сняла защиту с Гарштанга, видела творимую Йеннефер и Трисс магию в Ривии. Цири была свидетелем невероятной мощи человеческих чародеев, однако каждый раз, глядя на колдующего Аваллак'ха, она невольно задавалась вопросом, хватит ли той мощи против выпестованной поколениями Знающих магии народа Ольх. Ответ выходил не очень приятный.

Аваллак'х наконец закончил с волшбой. По тому, как поникли его плечи, по его чуть замедленным движениям, перед тем, как он опустился на свое место, Цири поняла, что он устал. Он пожелал ей спокойной ночи, лег на спину, сложив руки на груди, как обычно лежат перед погребением, и, казалось, даже не дышал. Цири стало жутко. Чтобы избавиться от этого наваждения, она поднялась и неловко уселась рядом.

— Я должна была поблагодарить тебя. И извиниться.

— Не стоит, Зираэль, — произнес Аваллак'х, не размыкая век.

В его ровном голосе не было ни капли неодобрения или гнева, но Цири почувствовала, как на глаза наворачиваются злые слезы. «Ха! — хотела сказать она. — Не стоит извиняться за то, что я чуть не погибла из-за собственной глупости? А если бы не погибла, то навела бы на наш след Красных Всадников Эредина и неизвестно еще, какая из этих двух перспектив хуже. Ты слишком великодушен, Аваллак'х». Но вместо этого спросила:

— Оно… это ведь было частью озера?

Уголок рта Знающего дернулся в чем-то похожем на улыбку, как будто в ее вопросе он нашел что-то забавное.

— Скорее, озеро было частью этого существа.

— Но ты убил его?

— Да.

— Спасибо, — выдохнула Цири и наклонилась, прильнув губами к его губам.

Возможно, если бы она больше думала о последствиях своих поступков, ее жизнь была бы менее непредсказуемой и более подходящей княжне Цинтры, Бругге и Соддена, наследнице Инис Ард Скеллиг и Инис Ан Скеллиг, сюзеренке Аттре и Абб Ярра. Но Цири если и думала, то частенько ошибалась. Ошиблась она и в этот раз, ожидая, что Аваллак'х мягко, но настойчиво отстранит ее, к тому же высказавшись о бесцеремонности, свойственной людям, начиная от ее косматого предка и заканчивая самой Цири.

Но он не сделал ничего из этого.

С неожиданной стремительностью Аваллак'х обхватил ее лицо ладонями и ответил на поцелуй.

Цири тонула в ощущениях и эмоциях. Внизу живота закручивался тугой узел возбуждения столь сильного, что она не выдержала и, перекинув ногу, уселась сверху, бесстыдным образом прижимаясь к Аваллак'ху животом и грудью. Его руки гладили кожу Цири, и каждый дюйм ее тела отзывался на эти прикосновения. Цири казалось, что она плавится, как восковая свеча, что она сгорает, словно фитиль, что еще чуть-чуть и она не выдержит — взорвется и испарится. Она не знала, в какой момент она оказалась не особенно изящно распластана на земле, куда пропала ее рубашка и штаны — это все не имело никакого значения по сравнению с тем, что она чувствовала между своих широко разведенных бедер тяжесть длинного худощавого тела Аваллак'ха; что его губы оставляли пламенные дорожки на ее шее и груди. Цири стонала, кусала костяшки пальцев, нетерпеливо выгибалась. Она была готова на все.

И вдруг Аваллак'х замер. Цири открыла глаза. «Нет! Нет! Нет!» — чуть не закричала она, глядя, как меняется выражение его лица, как с него словно смывает страстное безумие, а на его месте проявляется безграничное, почти детское удивление, с которым Аваллак'х смотрит на нее. Как будто ожидал увидеть кого-то другого. «Не смей! Не смей! Не смей так смотреть! Не смей думать, что я — это она!» Яркий свет трех лун, смешиваясь, серебрил кожу и волосы Цири, истончал черты… и не оставлял ни малейшего шанса воображению. Здесь, в серебряном свете неведомого мира, не было места призракам прошлого.

Аваллак'х медленно поднял руку, обвел пальцем шрам на щеке Цири, провел по мочке абсолютно обычного человеческого уха, пропустил между пальцев шелковистую прядку ее волос.

— Зираэль… — прошептал он со смесью нежности, печали и безнадежной, беспросветной тоски.

Цири показалось, что ее сердце раскололось на тысячу кровоточащих осколков. Это переживание помогло преодолеть стыд, когда Аваллак'х отодвинулся от нее и, выудив откуда-то ее одежду, подал ей, отвернувшись то ли из деликатности, то ли задумавшись о чем-то своем. Пока Цири одевалась, в ее голове теснилась тысяча вопросов, но все они умирали так и не оформившись в слова, лишь только стоило ей вспомнить, то, как он произнес «Зираэль».

Аваллак'х снова лежал на своем месте в той же позе: безмятежно закрыв глаза и сложив руки на груди. Цири украдкой поглядывала в его сторону и спрашивала себя, не было ли все случившееся лишь ее фантазией, одной из тех грез, что не отличить от реальности?

«Зираэль».

Цири отвернулась. Имя растекалось по ее венам, отравляло, дурманило.

«Зираэль».

Она подумала, что, проснувшись поутру, они оба сделают вид, будто ничего особенного не произошло. Что Аваллак'х сдержанно поблагодарит ее за разогретую на огне лепешку, а она попросит его объяснить то заклинание, которым он убил монстра в озере. И ни словом, ни жестом она не покажет, что…

Под щекой стало влажно от слез. Это не были слезы обиды. Это было другое — бесконечно огромное чувство, проснувшееся в ней в ответ на полный глухой тоски и неисчерпаемой нежности шепот Аваллак'ха. Она поняла, что отныне это чувство навсегда станет таким же ее проклятием, как за столетия до того стало проклятием Аваллак'ха. Что оно так же перемелет ее, как мельничный жернов, оставив в душе лишь сухую труху, как оставило в душе Аваллак'ха. Если только…

«Зираэль».

Цири стиснула кулак с такой силой, что ногти впились в кожу ладоней.

«Я справлюсь, Аваллак'х, — сказала она сама себе. — За нас обоих. Я справлюсь».

Ей снилась белая, словно вырезанная из слоновой кости, башня. На ажурных, будто бы сотканных из кружева перилах сидела ласточка и пела. Ее песня была проще и грубее соловьиных трелей, но это был гимн весне, надежде и тому, что даже если что-то кончается, то что-то всегда начинается.

Нашла в черновиках текст, который идеально подходит к заявке: Явик, любая концовка, кроме "уничтожения", глазами Явика. В упор не помню, чтобы где-то его публиковала. А поскольку для Однострочников Bioware он явно внелимит, то пусть живет тут.

читать дальше
Всю церемонию у мемориала Шепард Явик молчал. Он даже не старался вслушиваться в то, что говорил Хакетт — ему попросту было неинтересно.

Явик молчал и весь обратный путь на «Нормандию». А потом долго стоял на обзорной палубе, разглядывая висящую на орбите Земли тушу Пастыря. Слишком долго, чтобы это осталось незамеченным.

— Ты следишь за мной?

— Вовсе нет, — тихо произнесла Лиара, становясь рядом. — Я беспокоюсь. Это другое.

Явик захотел рассказать ей историю о вечно беспокойных шак’ти и пожиравших их личинках кагготов, но тут же передумал. Вряд ли азари была способна оценить всю иронию той истории.

— Не стоит, — он покачал головой. — Я всего лишь последний протеанин на войне со Жнецами.

Лиара дотронулась пальцем до стекла, обвела контур Пастыря.

— Война закончилась, Явик, — со странной интонацией сказала она. — Можно начать все заново…

— Нет.

— Нет?

Явик повернул голову и смерил Лиару взглядом.

— Пока это, — он скривился, кивнув в сторону Жнеца, — все еще не уничтожено, моя война продолжается.

— Это Шепард.

— Все азари такие наивные?

Лиара поджала губы. Она боялась произнести это вслух, боялась даже в мыслях признаться самой себе в том, что… Нет.

— Это Шепард, — упрямо сказала она. — Жатва прекратилась.

Явик с презрением усмехнулся. Пусть азари говорит, что хочет.

— Явик. — Лиара чуть тронула его за плечо. — Единственный, кого тебе осталось победить — ты сам.

Он грубо схватил ее за запястья, разворачивая спиной к стеклу.

— Во времена Империи...

— Времена Империи прошли, — прошептала Лиара, ее глаза налились чернотой.

Это было еще необычней, чем в тот, первый раз, когда человеческий алкоголь что-то сделал с его самоконтролем и выдержкой, и Явик выскользнул следом за Лиарой. Он с болезненным удовольствием хищника преследовал ее от апартаментов Шепард до дверей квартиры. Лиара тогда не была удивлена его появлению, ни о чем не спросила. Она подчинилась его желаниям, деликатно и мягко, так, как ему было нужно. То была ночь чудес, но Явик скорее кинулся бы в пасть хаску, чем признался в этом. Ему никогда не доводилось быть с азари прежде. Он родился слишком поздно, когда от могущества протеан остались только нашептываемые кристаллами памяти сказки. У самого первого владельца его кристалла была наложница азари: тонкая, гибкая, мечтательно-задумчивая. Лиара чем-то походила на нее.

А теперь его снова затягивало в глубины чужого сознания. Лиара больше не поддавалась, она настойчиво и твердо вела его за собой сквозь вечность, показывала новый, свободный от войны мир. Спокойный, пронизанный радостью и умиротворением, озаренный светом Пастыря.

Мир фальшивых зеркал, в котором Явик не видел себе места.